Неточные совпадения
Она его не подымает
И, не
сводя с него очей,
От жадных уст не отымает
Бесчувственной руки своей…
О чем теперь ее мечтанье?
Проходит долгое молчанье,
И тихо наконец она:
«Довольно; встаньте. Я должна
Вам объясниться откровенно.
Онегин, помните ль тот час,
Когда
в саду,
в аллее нас
Судьба
свела, и так смиренно
Урок ваш выслушала я?
Сегодня очередь моя.
Служив отлично-благородно,
Долгами жил его отец,
Давал три бала ежегодно
И промотался наконец.
Судьба Евгения хранила:
Сперва Madame за ним ходила,
Потом Monsieur ее сменил;
Ребенок был резов, но мил.
Monsieur l’Abbé, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И
в Летний
сад гулять
водил.
Тоска любви Татьяну гонит,
И
в сад идет она грустить,
И вдруг недвижны очи клонит,
И лень ей далее ступить.
Приподнялася грудь, ланиты
Мгновенным пламенем покрыты,
Дыханье замерло
в устах,
И
в слухе шум, и блеск
в очах…
Настанет ночь; луна обходит
Дозором дальный свод небес,
И соловей во мгле древес
Напевы звучные
заводит.
Татьяна
в темноте не спит
И тихо с няней говорит...
Базаров
в несколько минут обегал все дорожки
сада, зашел на скотный двор, на конюшню, отыскал двух дворовых мальчишек, с которыми тотчас
свел знакомство, и отправился с ними
в небольшое болотце, с версту от усадьбы, за лягушками.
Через несколько минут,
проводив Спиваков и возвратясь
в сад, Клим увидал мать все там же, под вишней, она сидела, опустив голову на грудь, закинув руки на спинку скамьи.
Дронов с утра исчезал из дома на улицу, где он властно командовал группой ребятишек, ходил с ними купаться,
водил их
в лес за грибами, посылал
в набеги на
сады и огороды.
Вера Петровна молчала, глядя
в сторону, обмахивая лицо кружевным платком. Так молча она
проводила его до решетки
сада. Через десяток шагов он обернулся — мать еще стояла у решетки, держась за копья обеими руками и вставив лицо между рук. Самгин почувствовал неприятный толчок
в груди и вздохнул так, как будто все время задерживал дыхание. Он пошел дальше, соображая...
Когда она, стройная,
в шелковом платье жемчужного цвета, шла к нему по дорожке среди мелколистного кустарника, Самгин определенно почувствовал себя виноватым пред нею. Он ласково
провел ее
в отдаленный угол
сада, усадил на скамью, под густой навес вишен, и, гладя руку ее, вздохнул...
Он схватил Самгина за руку, быстро
свел его с лестницы, почти бегом протащил за собою десятка три шагов и, посадив на ворох валежника
в саду, встал против, махая
в лицо его черной полою поддевки, открывая мокрую рубаху, голые свои ноги. Он стал тоньше, длиннее, белое лицо его вытянулось, обнажив пьяные, мутные глаза, — казалось, что и борода у него стала длиннее. Мокрое лицо лоснилось и кривилось, улыбаясь, обнажая зубы, — он что-то говорил, а Самгин, как бы защищаясь от него, убеждал себя...
В саду Татьяна Марковна отрекомендовала ему каждое дерево и куст,
провела по аллеям, заглянула с ним
в рощу с горы, и наконец они вышли
в село. Было тепло, и озимая рожь плавно волновалась от тихого полуденного ветерка.
— И я добра вам хочу. Вот находят на вас такие минуты, что вы скучаете, ропщете; иногда я подкарауливал и слезы. «Век свой одна, не с кем слова перемолвить, — жалуетесь вы, — внучки разбегутся, маюсь, маюсь весь свой век — хоть бы Бог прибрал меня! Выйдут девочки замуж, останусь как перст» и так далее. А тут бы подле вас сидел почтенный человек, целовал бы у вас руки, вместо вас ходил бы по полям, под руку
водил бы
в сад,
в пикет с вами играл бы… Право, бабушка, что бы вам…
Райский
провел уже несколько таких дней и ночей, и еще больше предстояло ему
провести их под этой кровлей, между огородом, цветником, старым, запущенным
садом и рощей, между новым, полным жизни, уютным домиком и старым, полинявшим, частию с обвалившейся штукатуркой домом,
в полях, на берегах, над Волгой, между бабушкой и двумя девочками, между Леонтьем и Титом Никонычем.
Она была отличнейшая женщина по сердцу, но далее своего уголка ничего знать не хотела, и там
в тиши, среди
садов и рощ, среди семейных и хозяйственных хлопот маленького размера,
провел Райский несколько лет, а чуть подрос, опекун поместил его
в гимназию, где окончательно изгладились из памяти мальчика все родовые предания фамилии о прежнем богатстве и родстве с другими старыми домами.
— Лжец! — обозвал он Рубенса. — Зачем, вперемежку с любовниками, не насажал он
в саду нищих
в рубище и умирающих больных: это было бы верно!.. А мог ли бы я? — спросил он себя. Что бы было, если б он принудил себя жить с нею и для нее? Сон, апатия и лютейший враг — скука! Явилась
в готовой фантазии длинная перспектива этой жизни, картина этого сна, апатии, скуки: он видел там себя, как он был мрачен, жосток, сух и как, может быть, еще скорее
свел бы ее
в могилу. Он с отчаянием махнул рукой.
Лето
проводила в огороде и
саду: здесь она позволяла себе, надев замшевые перчатки, брать лопатку, или грабельки, или лейку
в руки и, для здоровья, вскопает грядку, польет цветы, обчистит какой-нибудь куст от гусеницы, снимет паутину с смородины и, усталая, кончит вечер за чаем,
в обществе Тита Никоныча Ватутина, ее старинного и лучшего друга, собеседника и советника.
Мы шли, шли
в темноте, а проклятые улицы не кончались: все заборы да
сады. Ликейцы, как тени, неслышно скользили во мраке. Нас
провожал тот же самый, который принес нам цветы. Где было грязно или острые кораллы мешали свободно ступать, он вел меня под руку, обводил мимо луж, которые, видно, знал наизусть. К несчастью, мы не туда попали, и, если б не провожатый, мы проблуждали бы целую ночь. Наконец добрались до речки, до вельбота, и вздохнули свободно, когда выехали
в открытое море.
Мы съехали после обеда на берег, лениво и задумчиво бродили по лесам, или, лучше сказать, по
садам, зашли куда-то
в сторону, нашли холм между кедрами, полежали на траве, зашли
в кумирню, напились воды из колодца, а вечером пили чай на берегу, под навесом мирт и папирусов, — словом,
провели вечер совершенно идиллически.
Два датчанина, братья, доктор и аптекарь,
завели его к себе
в дом, показывали
сад.
Водились за ним, правда, некоторые слабости: он, например, сватался за всех богатых невест
в губернии и, получив отказ от руки и от дому, с сокрушенным сердцем доверял свое горе всем друзьям и знакомым, а родителям невест продолжал посылать
в подарок кислые персики и другие сырые произведения своего
сада; любил повторять один и тот же анекдот, который, несмотря на уважение г-на Полутыкина к его достоинствам, решительно никогда никого не смешил; хвалил сочинение Акима Нахимова и повесть Пинну;заикался; называл свою собаку Астрономом; вместо однакоговорил одначеи
завел у себя
в доме французскую кухню, тайна которой, по понятиям его повара, состояла
в полном изменении естественного вкуса каждого кушанья: мясо у этого искусника отзывалось рыбой, рыба — грибами, макароны — порохом; зато ни одна морковка не попадала
в суп, не приняв вида ромба или трапеции.
Мне
отвели комнату
в стороне, с окном, выходившим
в сад.
В комнате все смотрело уютно, чисто, свежо. Сквозь открытое окно врывались благоухания летней теплой ночи.
Гнездо окончательно устроилось,
сад разросся и был преисполнен всякою сластью, коровы давали молока не
в пример прочим, даже четыре овцы, которых бабушка
завела в угоду внучке, ягнились два раза
в год и приносили не по одному, а по два ягненка зараз.
Продрогнув на снегу, чувствуя, что обморозил уши, я собрал западни и клетки, перелез через забор
в дедов
сад и пошел домой, — ворота на улицу были открыты, огромный мужик
сводил со двора тройку лошадей, запряженных
в большие крытые сани, лошади густо курились паром, мужик весело посвистывал, — у меня дрогнуло сердце.
В один из таких вечеров Эвелина не успела спохватиться, как разговор опять перешел на щекотливые темы. Как это случилось, кто начал первый, — ни она, да и никто не мог бы сказать. Это вышло так же незаметно, как незаметно потухла заря и по
саду расползлись вечерние тени, как незаметно
завел соловей
в кустах свою вечернюю песню.
Все это наводило на мальчика чувство, близкое к испугу, и не располагало
в пользу нового неодушевленного, но вместе сердитого гостя. Он ушел
в сад и не слышал, как установили инструмент на ножках, как приезжий из города настройщик
заводил его ключом, пробовал клавиши и настраивал проволочные струны. Только когда все было кончено, мать велела позвать
в комнату Петю.
Потом, по мере выздоровления, их открывали на время, затем его
водили по комнатам, выводили на крыльцо, на двор,
в сад.
Прежде она от него бегала, а теперь бросилась
в его объятия, вышедши к нему вечером
в сад: он
свозил ее на лодочке на уединенный островок, их подсмотрела Василиса Перегриновна, донесла Уланбековой, и та, пришедши
в великий гнев, велит тотчас послать к Неглигентову (которого пред тем уже выгнала от себя за то, что он пришел к ней пьяный — и, следовательно, не выказал ей уважения) сказать ему, что свадьба его с Надей должна быть как можно скорее…
Многие заметили, что публика, бывшая
в церкви, с невольным шепотом встречала и
провожала князя; то же бывало и на улицах, и
в саду: когда он проходил или проезжал, раздавался говор, называли его, указывали, слышалось имя Настасьи Филипповны.
Лаврецкий вышел
в сад, и первое, что бросилось ему
в глаза, — была та самая скамейка, на которой он некогда
провел с Лизой несколько счастливых, не повторившихся мгновений; она почернела, искривилась; но он узнал ее, и душу его охватило то чувство, которому нет равного и
в сладости и
в горести, — чувство живой грусти об исчезнувшей молодости, о счастье, которым когда-то обладал.
Вечером Лихонин с Любкой гуляли по Княжескому
саду, слушали музыку, игравшую
в Благородном собрании, и рано возвратились домой. Он
проводил Любку до дверей ее комнаты и сейчас же простился с ней, впрочем, поцеловав ее нежно, по-отечески,
в лоб. Но через десять минут, когда он уже лежал
в постели раздетый и читал государственное право, вдруг Любка, точно кошка, поцарапавшись
в дверь, вошла к нему.
В этот день нас даже не
водили гулять
в сад, а приказали побегать по двору, который был очень велик и зеленелся, как луг; но мы не бегали, а только ходили тихо взад и вперед.
День он шел, а на ночь десятский
отводил его на очередную квартиру. Хлеб ему везде давали, а иногда и сажали за стол ужинать.
В одной деревне Орловской губернии, где он ночевал, ему сказали, что купец, снявший у помещика
сад, ищет молодцов караульных. Василью надоело нищенствовать, а домой итти не хотелось, и он пошел к купцу-садовнику и нанялся караульщиком за пять рублей
в месяц.
В Версали мы обошли дворец, затем вышли на террасу и бросили общий взгляд на
сад. Потом прошлись по средней аллее, взяли фиакры и посетили"примечательности": Parc aux cerfs, [Олений парк] Трианон и т. п. Разумеется, я рассказал при этом, как отлично
проводил тут время Людовик XV и как потом Людовик XVI вынужден был
проводить время несколько иначе. Рассказ этот, по-видимому, произвел на Захара Иваныча впечатление, потому что он сосредоточился, снял шляпу и задумчиво произнес...
Беседа продолжалась и далее
в том же тоне. Князь, наконец, напомнил Калиновичу об отъезде, и они стали прощаться. Полина была так любезна, что оставила своих прочих гостей и пошла
проводить их через весь
сад.
— Послушайте! — вдруг заговорила она, робко оглядываясь во все стороны, — не уезжайте, ради бога, не уезжайте! я вам скажу тайну… Здесь нас увидит папенька из окошек: пойдемте к нам
в сад,
в беседку… она выходит
в поле, я вас
проведу.
— Правда, что взамен этих неприятностей я пользуюсь и некоторыми удовольствиями, а именно: 1) имею бесплатный вход летом
в Демидов
сад, а на масленице и на святой пользуюсь правом хоть целый день
проводить в балаганах Егарева и Малафеева; 2)
в семи трактирах,
в особенности рекомендуемых нашею газетой вниманию почтеннейшей публики, за несоблюдение
в кухнях чистоты и неимение на посуде полуды, я по очереди имею право однажды
в неделю (
в каждом) воспользоваться двумя рюмками водки и порцией селянки; 3) ежедневно имею возможность даром ночевать
в любом из съезжих домов и, наконец, 4) могу беспрепятственно присутствовать
в любой из камер мировых судей при судебном разбирательстве.
Простившись с князем и
проводив его до сеней, Морозов возвратился
в избу. Навислые брови его были грозно сдвинуты; глубокие морщины бороздили чело; его бросало
в жар, ему было душно. «Елена теперь спит, — подумал он, — она не будет ждать меня; пройдусь я по
саду, авось освежу свою голову».
Пословица говорится: пешего до ворот, конного до коня
провожают. Князь и боярин расстались на пороге сеней. Было уже темно. Проезжая вдоль частокола, Серебряный увидел
в саду белое платье. Сердце его забилось. Он остановил коня. К частоколу подошла Елена.
Вершина бросила быстрый взгляд на Марту. Та слегка покраснела, с пугливым ожиданием посмотрела на Передонова и сейчас же опять
отвела глаза
в сад.
Вздрагивая от страха, мальчик выбрался из пеньки и встал
в дверях амбара, весь опутанный седым волокном. Отец молча
отвёл его
в сад, сел там на дёрновой скамье под яблоней, поставил сына между колен себе и невесело сказал...
Вдруг он увидал Палагу: простоволосая, растрёпанная, она вошла
в калитку
сада и, покачиваясь как пьяная, медленно зашагала к бане; женщина
проводила пальцами по распущенным косам и, вычёсывая вырванные волосы, не спеша навивала их на пальцы левой руки. Её лицо, бледное до синевы, было искажено страшной гримасой, глаза смотрели, как у слепой, она тихонько откашливалась и всё вертела правой рукой
в воздухе, свивая волосы на пальцы.
Она продолжала жить беззаботно и весело: летом занималась с увлечением своим плодовитым
садом и родниками, которых не позволяла обделывать и очень любила сама расчищать, а всё остальное время года
проводила с гостями и сделалась большой охотницей играть
в карты.
Кружок ссыльных
в августе месяце, когда наши жили
в деревне, собирался
в нашем глухом
саду при квартире. Я
в августе жил
в городе, так как начинались занятия. Весело
проводили в этом
саду время, пили пиво, песни пели, особенно про Стеньку Разина я любил; потом играли
в городки на дворе, боролись, возились. Здесь я чувствовал себя
в своей компании, отличался цирковыми акробатическими штуками, а
в борьбе легко побеждал бородатых народников, конечно, пользуясь приемами, о которых они не имели понятия.
В антракт Тургенев выглянул из ложи, а вся публика встала и обнажила головы. Он молча раскланялся и исчез за занавеской, больше не показывался и уехал перед самым концом последнего акта незаметно. Дмитриев остался, мы пошли
в сад. Пришел Андреев-Бурлак с редактором «Будильника» Н.П. Кичеевым, и мы сели ужинать вчетвером. Поговорили о спектакле, о Тургеневе, и вдруг Бурлак начал собеседникам рекомендовать меня, как ходившего
в народ, как
в Саратове
провожали меня на войну, и вдруг обратился к Кичееву...
В один из весенних вечеров,
в конце марта, когда уже на земле не было снега и
в больничном
саду пели скворцы, доктор вышел
проводить до ворот своего приятеля почтмейстера. Как раз
в это время во двор входил жид Мойсейка, возвращавшийся с добычи. Он был без шапки и
в мелких калошах на босую ногу и
в руках держал небольшой мешочек с милостыней.
Машины Хлынову делает, флаки красит, фонтаны
в саду проводит, цветные фонари клеит; лебедя ему сделал на лодке на косу, совсем как живой; часы над конюшней на башне поставил с музыкой.
Вася. Чудеса! Он теперь на даче живет,
в роще своей. И чего-чего только у него нет! Б
саду беседок, фонтанов наделал; песельники свои; каждый праздник полковая музыка играет; лодки разные
завел и гребцов
в бархатные кафтаны нарядил. Сидит все на балконе без сертука, а медали все навешаны, и с утра пьет шампанское. Круг дому народ толпится, вес на него удивляются. А когда народ
в сад велит пустить, поглядеть все диковины, и тогда уж
в саду дорожки шампанским поливают. Рай, а не житье!
— Как она тебя любит, если б ты знал!
В этой любви она признавалась только мне одной, и то потихоньку,
в потемках. Бывало,
в саду заведет в темную аллею и начнет шептать, как ты ей дорог. Увидишь, она никогда не пойдет замуж, потому что любит тебя. Тебе жаль ее?
Глумов. Гуляет
в саду с молодыми людьми. Вот вам доказательство, что я женюсь не по склонности. Мне нужны деньги, нужно положение
в обществе. Не все же мне быть милым молодым человеком, пора быть милым мужчиной. Посмотрите, каким молодцом я буду, каких лошадей
заведу. Теперь меня не замечают, а тогда все вдруг заговорят: «Ах, какой красавец появился!» — точно как будто я из Америки приехал. И все будут завидовать вам.
Как бы наперекор всему, княгиня последнее время ужасно старалась веселиться: она по вечерам гуляла
в Останкинском
саду, каждый почти праздник ездила на какую-нибудь из соседних дач, и всегда без исключения
в сопровождении барона, так что, по поводу последнего обстоятельства, по Останкину, особенно между дамским населением, шел уже легонький говор; что касается до князя, то он все время
проводил у Елены и, вряд ли не с умыслом, совершенно не бывал дома, чтобы не видеть того, что, как он ни старался скрыть, весьма казалось ему неприятным.
Анна Юрьевна ушла сначала к княгине, а через несколько времени и совсем уехала
в своем кабриолете из Останкина. Князь же и барон пошли через большой
сад проводить Елену домой. Ночь была лунная и теплая. Князь вел под руку Елену, а барон нарочно стал поотставать от них. По поводу сегодняшнего вечера барон был не совсем доволен собой и смутно сознавал, что
в этой проклятой службе, отнимавшей у него все его время, он сильно поотстал от века. Князь и Елена между тем почти шепотом разговаривали друг с другом.